я со дня на день собирался писать к Вам, но так затруднительно эти дни устроены, что вот - насилу выбрался.
О делах. Я навел самые обстоятельные справки. Оказывается, при печатании книг сейчас среднюю цену одного листа при тысяче экземпляров надо исчислять от 70 до 100 рублей, то есть не дороже того, что предполагали мы с Вами в Коктебеле. (Мы считали по 100 р.) Но говорят, что цена эта может слегка колебаться в ту и в другую сторону, скорее даже в сторону удешевления, которое почему-то ожидается. Примите это к сведению.
О себе.
Я, кажется, пока что побиваю все рекорды трудоспособности. Перевел-таки злосчастную еврейскую поэму (340 стихов!); переделал статью о Державине; написал статью для "Известий Кружка" ("Стихи на сцене" 1 ); перевел сто страниц Стендаля 2 ; обстоятельно выправил (по существу) корректуру большой статьи о Ростопчиной; почти (увы!) написал 2 стихотворения 3 ; смастерил рецензию для "Утра России" и 2 для "Русских Ведомостей" 4 , в которые вернулся; выкроил стихотворную пьеску для "Летучей Мыши".
Если скажете, что этого мало - да будет Вам стыдно.
Новости о гонорарах: плохи. Об авансах - лучше.
Белый в Москве. Призывался и получил трехмесячную отсрочку. Я его еще не видал. Он привез готовый роман, автобиографический, по словам Гершензона 5 .
Вяч. Иванов еще на Кавказе. Он перевел за лето четыре трагедии Эсхила 6 . Брюсов, говорят, писал об "Anno mundi ardentis" в "Русских Ведомостях" - нежно 7 . Я не читал.
Больше новостей не знаю.
На днях Вы призываетесь, - но это меня не тревожит.
Видел Эфронов, Оболенских и Михаила Соломоновича. Они все живы, благополучны и любят Вас.
8 , нашем друге. Они его крепко не любят. Мне же пришлось за него вступаться: все-таки почти двойник.
Будьте здоровы. Напишите, что делаете и как живете. Кончен ли Суриков? 9 Цела ли Феодосия?
Низкий, низкий поклон Елене Оттобальдовне. И ей, и Вам большое и сердечное спасибо за летнюю дружбу.
Обнимаю Вас.
Владислав Ходасевич.
Нюра шлет привет и тоже благодарит. Пожалуйста, пишите.
Москва
19 окт. 916
Комментарии
21. М. А. Волошину. - ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Ед. хр. 1246. Публ. впервые.
1 Статья В. Ходасевича "Стихи на сцене" появилась в "Известиях Литературно-художественного кружка" в 1917 г., вып. 17/18.
2 Рукопись перевода повести Стендаля "Воспоминания итальянского дворянина" сохранилась в архиве изд-ва М. и С. Сабашниковых (РГБ. Ф. 261. Карт. 15. Ед. хр. 4). Очевидно, с М. Сабашниковым у Ходасевича была договоренность об издании повести, т.к. в письме к нему от 25 декабря 1918 г. он спрашивал, "когда можно напечатать мои переводы из Стендаля" (Там же. Карт. 6. Ед. хр. 99).
3 Одно из ст-ний - "Слезы Рахили" (начато 5 октября 1916 г., закончено 30 октября). О втором с уверенностью сказать трудно, возможно, это - "Сердце". Ходасевич начал его до отъезда в Коктебель, в марте 1916-го, тогда оно называлось "Отчаяние", и в течение 1916 г. продолжал работу над ним. Первоначальный вариант от окончательного отличался попыткой сохранить физический образ сердца, перебивку ритма ("аритмию"), особый отсвет - багряный, багровый, от чего поэт в окончательном варианте освободился. (Из этой "рассады" впоследствии выросло ст-ние "Так бывает почему-то...")
Уж траурный ангел торопит
А жадное сердце всё копит
[Земное] богатство свое;
Богатство всё копит свое!
И днем, и в полуночной тени
[Всё слышу: незримый скупец]
Червонцы [прожитых] мгновений
Считая, бросает в ларец.
Когда же глухое биенье
Замедлит порой он слегка -
Червонца на дно сундука.
А ночью, когда привскочу я,
Ужасным разбуженный сном...
В подземной таинственной сени
Червонцы прожитых мгновений,
Считая, бросает в ларец.
Мне слышно, багряный... Багровый
Я слышу, незримый...
Ф. 537. Он. 1. Ед. хр. 21).
4 Для УР Ходасевич написал рец. на кн. Софии Парнок "Стихотворения" (УР. РВ в 1916 г. были опубл. статья "Сахарный Пушкин" (1916. 9 ноября. No 259) и рец. на "Избранные стихотворения" И. З. Сурикова (1916. 21 декабря. No 294).
5 В начале сентября А. Белый вернулся в Россию после длительного пребывания в Дорнахе и привез почти законченного "Котика Летаева". Отрывок из повести появился в РВ 13 ноября 1916 г.
6 Летом 1916 г. В. И. Иванов с семьей уехал в Красную Поляну; с ними предполагал ехать и Ходасевич, но потом отправился в Крым. Лето 1916 и зиму 1916/17 гг. Ивановы провели в Сочи, где Вяч. Иванов переводил трилогию Эсхила "Орестея" и "Персы" для изд-ва М. и С. Сабашниковых. Переговоры с изд-вом о переводе Эсхила велись с 1911 г., М. О. Гершензон был непосредственным их участником, и все эти сведения В. Ф. Ходасевич знал от него. Издание не состоялось; впервые трилогия опубл. в 1950 г. без имени переводчика (Греческая трагедия: Эсхил, Софокл, Еврепид / Под ред. Ф. А. Петровского. М., 1950). В 1989 г. вышло научное, комментированное издание, где собраны все трагедии Эсхила и фрагменты в переводе Вяч. Иванова (Эсхил. Трагедии. М., 1989). Там же - статья Н. В. Котрелева "Вячеслав Иванов в работе над переводами Эсхила".
7 РМ (1916. Кн. 6, разд. III. С. 1-2): "М. Волошин всегда говорит "не-просто", напряженно и вычурно о "не-простом", сложном и глубоком. Как выискано заглавие книги "Anno mundi ardentis", так трудна ее тема: современная война с точки зрения мировой, даже космической. В великой борьбе наших дней М. Волошин видит осуществление апокалиптических откровений, себя же представляет провидцем... <...>
Обилие прописных букв, наприм., для таких слов, как Земля, Потоп, Бездна, Сеятель, Ложь, и цитат из Библии обличают намерение автора сказать нечто важное, но настойчивая забота говорить непременно умно, непременно красиво, непременно оригинально, не так, как другие, - лишает книгу светлости, прозрачности и легкости, составляющих высшее очарование поэзии. Спасают автора воспитанный вкус и своеобразная эрудиция, но прежде всего значительность тем, воспринятых серьезно".
Завершал критик рецензию словами: "Книга М. Волошина - одна из немногих книг о войне, особенно в стихах, которые читаешь без досады, без чувства оскорбления, но с волнением, хотя его источник - не в поэте, а в величии переживаемого нами. Среди тягостного убожества и вопиющей пошлости современных "военных стихов" стихи М. Волошина, при всей надуманности их стиля, при всех их внутренних и внешних недостатках, - благородное исключение".
8 Коктебельская жизнь, полная мистификаций, розыгрышей, игры, породила мифические существа, которые без пояснений участников были бы непонятны. По счастью, Ю. Оболенская сделала подробные примечания к письму, которое вслед ей послали остававшиеся в Коктебеле Волошин и Ходасевич: "Без тебя будет нам очень грустно. Быть может, кружок наш, который ты так прекрасно объединяла, распадется совсем. Ты помогала нам словом и делом. Ты направляла деятельность нашего общества. Скажем прямо: ты была нашим духовным вождем. В тебе соединились все качества, отличающие каждого из нас в отдельности. Талантливая, как Щекотихин; начитанная, как Вислоухов, изящная, как Марат-в-ванне, деятельная, как Юра Гусиная Лапа; проворная, как Пудель, задумчивая, как Зайцепес, отважная, как Капар; стройная, как Мария Павловна; красноречивая, как Бабушка Синопли; воспитанная, как г-жа Княжевич; обольстительная, как Джафар; кокетливая, как Елена Юрченко, - ты, тринадцатая, объединившая нас, - была, можно сказать, маленьким Мюром и Мерилизом Добродетелей. Это звание мы и просим тебя принять. До свидания. Пиши. Счастливый путь!
"Щекотихин и Вислоухов личности, вымышленные Ходасевичем.
Марат в ванне - старушка-певица в Коктебеле.
Юра - Гусиная Лапа - молодой человек, грек.
Пудель и Зайцепес - вымышленные демонические существа" Ф. 2080. Оп. 1. Ед. хр. 67).
Видимо, Ю. Оболенская забыла, что Пудель - прозвище актера Владимира Александровича Соколова, близкого приятеля семейства Эфронов; после революции он жил в США. Все другие - лица наиреальнейшие: Мария Павловна - хозяйка столовой (мать Юры); Синопли - владельцы лавочки; г-жа Княжевич - жена писателя Арцыбашева; Капар - лодочник, турок, а Джафар - лавочник; Елена Юрченко - горничная.
9 М. А. Волошин летом 1916 г. писал монографию о художнике Сурикове, при жизни печатались отрывки, главы; полностью кн. М. А. Волошина "Суриков" (Л.) издана в 1985 г.