• Приглашаем посетить наш сайт
    Чехов (chehov-lit.ru)
  • Письмо Ходасевича М. О. Гершензону. 24 июля 1921 г.


    40. М. О. ГЕРШЕНЗОНУ
    Дорогой Михаил Осипович,

    в Москве ли Вы, т.е. в городе ли? Анна Ивановна была в Москве дня четыре, заходила к Вам - не достучалась.

    Хочется мне по старой памяти рассказать Вам о своем житье. Трудно. Голодно и безденежно до легкости. Никакой хлебной работы у меня нет. Живем на мой паек, ставший ничтожным, да на жалкие даже в сравнении с ним получки Анны Ивановны. Продали все решительно, что только можно было продать. Съедаем втроем в день фунта 2 хлеба и фунтов 5 картофелю (или кашу). Но - странное дело! - так тихо здесь в городе, такие пустынные, ясные вечера, так прекрасен сейчас Петербург, что отчего-то живется легко. Только слабость ужасная, у всех троих.

    Но живем мы не одиноко - и это хорошо. Каждый день кто-нибудь заходит. Однако и суетни не бывает - это еще лучше. В последние дни стал часто заходить Белый, я этому очень рад. Написал он поэму (точнее - первую часть трилогии) "Первое свидание" 1 , четырехстопным ямбом, без нарочитых хитростей, но каким-то необычайно летучим. В поэме - первая любовь и ранняя мистика, и "Летаевская" Москва 2 . Кроме самого начала, как бы дающего каталог тем, которым предстоит развернуться, - все чудесно, и сам он чудесный. Пришел, прочитал, наговорил - и опять столько наколдовал вокруг себя, сколько один он умеет.

    Нет у меня хлебной работы, т.е. принудительной, никуда и ни за чем я не гонюсь - и потому, а вернее - еще по некоторым причинам, пишу много стихов. Кроме неоконченных "рассад", как Вы раз хорошо сказали, написал за 4 месяца около 20 стихотворений 1 , т.е. в 5 раз больше, чем за весь прошлый год, когда не писал почти вовсе. В последнее время пишу почти каждый день. Но - потерял всякую охоту переправлять и отделывать. То, что совсем не выпишется - просто выбрасываю. Прочее, сознавая все недостатки, оставляю в первоначальном виде. Стихи чаще всего короткие, в общем - нечто вроде лирического дневника, очень бедного красками (значит, и не прикрашенного), зато богатого прозаизмами, которые мне становятся все милее. Как видите - написал Вам целую автокритику, в наказание за Ваше бегство от критики 4 . Очень мне досадно, что Вы это делаете, - говорю это из неприкрытой корысти. Психологически - ох, как Вас понимаю. Но не выгодно мне не слышать Вашего суда; я к нему пристрастился, хоть не всегда, конечно, был с ним согласен. "Покойный критик Гершензон не гнался, в конце концов, за справедливостью, иногда сочинял себе то, что "критиковал", но и умел видеть иной раз то, чего не видит никто, - а главное, судил от живого духа" 5 . Вот Вам моя эпитафия. Но о чем пишет Ваша "multapars" 6 ? Пожалуйста, напишите о себе. Во всей Москве люблю Вас одного - душой. (Еще люблю - Лидина, но уж каким-то своим литературным боком, люблю за его беспросветную любовь к литературе, к литературщине, к переплетам, к литературной чепухе. Что он делает? Торгует, небось? 7 )

    С Пушкинским Домом не ладится у меня. Уважаю, понимаю - но мертвечинкой пахнет. Думал - по уши уйду здесь в историю литературы - а вышло, что и не хочется. Кроме того - Гофман очень уж пушкинист-налетчик, да Котляревский - ужасно видный мужчина, и все для него несомненно. А Модзалевский совсем хворает. Лернер, простите, глуп. Самый тонкий человек здесь Щеголев (по этой части) - да и в нем 7 пудов весу. Нет, не хочу. У меня большое окно, виден весь Невский вдоль, видно небо. Здесь у меня лучше, чем в Академии Наук, где заседают по-дундуковски прочно 8 .

    У Горького мне тоже не нравится. Спекуляцией несет нестерпимо, и все в международном масштабе. Прежде бывал там по доброй воле (в самом Горьком все-таки "что-то есть" 9 ), но теперь захожу только изредка, чтобы выхлопотать что-нибудь для кого-нибудь. Для себя ничего не могу, окончательно, тошно, язык не повернется.

    Хотел было приехать в Москву в связи с одним делом первостепенной важности. Но дело все откладывается, да и я в нем разочаровываюсь. Однако ж надеюсь под осень приехать в гости: к Арбату, к Вам.

    Будьте здоровы. Жму руку. Пожалуйста, передайте поклон Марии Борисовне 10 .

    Любящий Вас Владислав Ходасевич.

    А все-таки вот Вам "Ласточки" 11 .

    В.Х.


    Комментарии

    40. М. О. Гершензону. - Письма Гершензону. С. 26-27.

    15 писем В. Ф. Ходасевича к М. О. Гершензону сохранились в архиве Гершензона (РГБ). Письма М. О. Гершензона Ходасевич опубликовал как приложение к очерку "Гершензон" (СЗ. 1925 Кн. XXIV). Ходасевич предупредил читателей: "В письмах пришлось по условиям времени сделать небольшие сокращения <...> и заменить буквами некоторые собственные имена". Имена и изъятия восстановлены Н. Н. Берберовой, напечатавшей письма Гершензона в НЖ (1960. No 60). Хотя некоторые из писем Гершензона и Ходасевича утрачены, это редкий случай сохранившейся переписки.

    Их дружба завязалась летом 1915 г., когда Ходасевич послал Гершензону оттиск своей статьи "Петербургские повести Пушкина".

    "В ответ получил письмо, набитое комплиментами, похвалами, приветствиями и другими пряностями, но хорошее и простое. Старик мне мил", - писал Ходасевич Муни 19 июня 1915 г. ( Письма к Муни).

    3 августа Б. А. Садовской по просьбе Гершензона привел к нему Ходасевича, и Гершензон написал Садовскому летом 1916 г.: "По Вашему совету я познакомился с Ходасевичем и полюбил его" (РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 1. Ед. хр. 42). 1917-1920 годы связали их не только общими бедами, но и совместными работами, общими замыслами. М. О. Гершензон предисловие к 4 тому "Русских Пропилей" (письма из Огаревского архива) кончал словами: "Приношу искреннюю благодарность В. Ф. Ходасевичу за добрую помощь в настоящей работе". Вместе готовили они "Антологию еврейской поэзии". Ходасевич писал М. Б. Гершензон после смерти ее мужа: "Михаил Осипович был для меня человеком, к которому, за последние десять лет, я к первому шел делиться всеми радостями и горестями. И в писаниях, и в жизни (а это - важней и трудней) был он для меня таким умным, таким безжалостно-строгим и таким бесконечно доброжелательным судьей, какого уж больше я не найду, - да и не стану искать" (De visu. 1993. No 5. С. 39).

    1 Отдельным изданием поэма "Первое свидание" вышла в октябре 1921 г. (Пб.: Алконост).

    2 Слово "Летаевская" ямба, которым написана поэма "Первое свидание": "летучий" - "летаевская".

    3 ТЛ. См. их в т. 1 наст. изд.

    4 Получив "Психею", Гершензон написал: "Стихи Ваши прочитал с удовольствием, а критики не напишу. Замучила меня критика; в середине зимы я объявил, что больше не буду разбирать никаких стихов, и с тех пор тверд - как скала. Как приносят мне стихи, я благодарю, говорю, что непременно прочитаю, потому что люблю стихи, но суждения не произнесу" (27 мая 1921 г.).

    5 О том же Ходасевич писал и в очерке "Гершензон", но парадоксальность и одновременно некоторая прямолинейность суждений Гершензона о стихах порой раздражали, порой смешили его, что нашло отражение в дневнике Ю. Оболенской, где она записала рассказ Ходасевича: "О и его манере новой ненаучной философ<ии>, приеме провинц<иальном>, <кот>орым он терр<оризирует>, не дав опомн< иться>. Знаете вы, что такое Библия? Библия - это лошадь. Да, да, я об этом напишу.

    Прием быть парадоксальным не вызывающе легко, а глубокомысленно, так что незаметно; а в дальнейшем развивается целая постройка над мал<енькой> ошибкой. И не докопаться. ("Христианс<тво> тоже казал<ось> сначала парадокс<ом>").

    По мнению Вл<адислава>, все это происходит от лысости. Будь он красив и молод, был бы Оскар Уайльдом. Он же - некрасив и лыс, поэтому справедливо облекает парадоксы в подходящую форму.

    О его критике стихов. Хотя самого Владислава он хвалит очень; но прежде он любил читать ему, то была очень тонкая крит<ика>, а теперь (по поводу чужих стихов), например, - пошло рифмовать первую строку с четвертой или - "о всей вещи можно судить по первой строке". Тогда (гов<орит> В<ладислав>) читатели первого издания "Руслана и Людмилы" должны судить о ней иначе, чем читатели второго издания" (11 июля 1919 г. - Ф. 348. Оп. 1. Ед. хр. 4).

    6 Ваша "multapars" - Ваше Разнообразие или Ваше Многообразие (лат.).

    7

    8 Отсылка к эпиграмме Пушкина: "В Академии наук заседает князь Дундук..." (1835).

    9 ..."что-то есть"... - Слова М. Горького о футуристах из выступления на вечере, посвященном выходу сб. "Стрелец", 25 февраля 1915 г. Все петербургские газеты подхватили их: "Конечный вывод Максима Горького "В футуристах все-таки что-то есть"" (День. 1915. 27 февраля. Цит. по кн.: Катанян В. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. М., 1985. С. 102). В тексте опубликованной Горьким статьи "О футуризме" этих слов не было; ее предваряло пояснение редакции: "Ввиду путаницы, созданной газетными известиями о выступлении Максима Горького на вечере футуристов, - редакция "Журнала журналов" обратилась к знаменитому писателю с просьбой выяснить его точку зрения" (Журнал журналов. 1915. No 1). В воспоминаниях современников слова "что-то есть" остались летучим словцом, анекдотом.

    10 Мария Борисовна

    11 "Ласточки" впервые опубл. в альм. "Северные дни" (М., 1922. Вып. 2).

    Раздел сайта: