Венеция, 18 марта 1924
сам не знаю, почему так долго не отвечал Вам. Все откладывал, а почему - сам не знаю. Что рассказать Вам? С начала ноября по начало декабря жил я в Праге, противнее которой вряд ли есть что-нибудь на свете. Потом приехал Горький и потащил с собою в Мариенбад, где я и прожил с ним до 11 марта. В Мариенбаде - глушь, тоска, холод, снег. Я не написал там ни строчки стихов. Зато кончил книгу о Пушкине.
11 числа я сбежал и из Мариенбада и теперь слоняюсь по свету, мало зная, что будет дальше. Вот уже 4 дня, как я в Венеции, еще дня через 4 поеду во Флоренцию, а что будет дальше - никто не знает. Вероятно, Париж, в который меня не тянет. А, может быть, опять съедемся где-нибудь с Горьким. Мы за эти 2 года очень сжились с ним.
Пока что - хожу по Венеции, в которой не был 12 лет. Она все такая же, да уж я не тот. Для Венеции нужна беззаботность, точнее - способность предаваться чистому лиризму (любой окраски). А вот ее-то и поубавилось. Кстати: в Берлине, Праге, Мариенбаде и здесь видел я много домов, в которых родились или жили многие великие люди: Гете, Байрон и т.д. Хотел бы я также повидать дом, в котором родился Герцен. Как по-Вашему: стоит? 1 Спрашиваю не для ближайшего времени, а вообще. Вы в таких делах понимаете, и Ваше мнение для меня ценно. Однако весь вопрос - между нами.
Вопрос второй: нет ли издателя на книгу "Поэтическое хозяйство Пушкина"? Часть ее Вы могли видеть в "Беседе". Впрочем, и эта часть ныне значительно исправлена и переделана. Вся книга состоит из 50 заметок, различных по темам, приемам и размерам (от 8 строк до 2 Ґ листов). Вся книга = 13 листам сорокатысячным и может быть Вам доставлена в любую минуту, если есть прочное предложение. Поразузнайте-ка, да и черкните по адресу: Berlin SW 68, Zimmerstrasse, 7-8, Epoche-Verlag, Herrn W. Chodasewitsch ( He заказным). Мне перешлют письмо тотчас, где бы я ни был. Я бы Вас не затруднял, да не знаю нынешних издательств и их дел.
NB 6 июня - 125 лет со дня рождения Пушкина.
Пожалуйста, напишите о себе, о Москве и московских людях. Кланяйтесь Михаилу Осиповичу.
"Беседа" с Вашим рассказом, вероятно, вышла 2 , но я еще не видал ее, т.к. уехал из Мариенбада.
Будьте здоровы. Дружески обнимаю Вас и люблю по-прежнему.
Ваш Владислав Ходасевич.
Комментарии
67. В.Г.Лидину. - М-14. С. 435-436.
1 Дом, в котором родился Герцен, дома", в которых родились и жили известные поэты, писатели, поэтому облек свой вопрос-иносказание в понятную адресату форму: возможен ли его приезд в Россию?
Этот вопрос тревожит Ходасевича с осени 1922 г. 19 октября 1922 г. он писал А. И. Ходасевич: "Да, моя командировка кончается 8 декабря. Да, мне сейчас предлагают работу, кот<орая> обеспечит меня еще на 6 мес<яцев> и внутренне мне очень желательна. Кроме того, не знаю, что мне делать сейчас в России, что я могу там заработать. Ты знаешь мое отнош<ение> к Сов<етской> Власти, ты помнишь, как далеко стоял я всегда от всякой белогвардейщины. И здесь я ни в какой связи с подобной публикой не состою, разные "Рули" меня терпеть не могут, - но в России сейчас какая-то неразбериха. Футуристы компетентно разъясняют, что я - душитель молодых побегов, всего бодрого и нового. И хотя я продолжаю утверждать, что футуризм - это и есть самое сволочное буржуйство, - все же официальная критика опять, как в 1918 г., стала с ними нежна, а с нами сурова. У меня нет уверенности, что моя "мистика" не будет понята, как нечто дурное, - и тогда мне в Р<оссии> житья не будет, печатать меня не станут, - я окажусь без гроша. А спорить и оправдываться я не стану, насильно быть милым - унизительно.
Я к Сов<етской> Вл<асти> отношусь лучше, чем те, кто ее втайне ненавидят, но подлизываются. Они сейчас господа положения. Надо переждать, ибо я уверен, что к лету все устроится, то есть в Кремле сумеют разобраться, кто истинные друзья, кто - враги.
Тогда и поднимется вопрос о моем возвращении, - вопрос, кот<орый> осложняется тем, как сложатся наши отношения" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 49).
В 1923 г. вопрос ставится конкретней: "Слушай. Дело обстоит так. Во-первых - сторона политическая. Могу ли я вернуться? Думаю, что могу. Никаких грехов за мной, кроме нескольких стихотворений, напечатанных в эмигрантской прессе, нет. Самые же стихи совершенно лояльные и благополучно (те же самые) печатаются в советских изданиях. Это дело можно уладить. В Кремле знают, что я - не враг.
моих вещей. А сейчас я печатаю то же самое - два раза: там и здесь. Здесь легче находить издателей на книги. Здесь "Беседа", которая мне дает фунта два в месяц и в которой у меня есть верный кредит. Но, предположим, что я рискую - и все же решаюсь ехать в Россию, куда мне, конечно, очень хочется. Тут настает третье затруднение.
Кроме визы советской, мне нужна твоя виза на въезд в Россию. Боюсь, что ее получить - труднее. Подумай хорошенько и просто, спокойно, по-человечески ответь мне: сможем ли мы ужиться в Питере? (В Москву ехать я не хочу. Терпеть ее не могу.)" (1 августа 1923 г. - РГАЛИ.
В 1924 г. Ходасевич снова оказывается на распутье: без работы (еще появится No 6/7 Б, но издание прекратилось), без дома. Вопрос вызван отчаянием и усталостью.
10 июля 1926 г. на подобные метания М. М. Карповича Ходасевич ответил жестко и определенно: "Вы говорите: я бы вернулся, "если б была хоть малейшая возможность жить там, не ставши подлецом". В этом "если бы" - самая святая простота, ибо ни малейшей, ни самомалейшей, никакой, никакейшей такой возможности не имеется. Подлецом Вы станете в тот день, когда пойдете в сов<етское> консульство и заполните ихнюю анкету, в которой отречетесь от всего, от себя самого. (Не отречетесь - так и ходить не стоит.) А каким подлецом Вы станете, ступив на почву СССР, - об этом можно написать книгу. <...>
Но - допустим чудо: Вы приехали в Москву, не сподличали и не попали в ГПУ, довольно долго гуляя на свободе. Но Вы соскучились по русской общественности" - и желаете ею заняться. Голубчик! Да русская общественность существует скорее на Марсе, чем в Москве. Там общественность равняется без остатка <...> Клянусь Вам - никакой больше общественности там нет, если не считать препирательств с соседями по квартире: кто сколько времени имеет право проводить в уборной?" (Письма Карповичу.
2 Рассказ В. Лидина "Зацветает жизнь" опубл. в Б