Письмо Ходасевича М. В. Вишняку. 16 декабря 1927 г.

Вы, к сожалению, не ответили на мое последнее письмо. Жаль, ибо ежели мне писать о Сологубе, то, чтобы поспеть к 25 января, надо сейчас же (благо я с понедельника на две недели свободен) садиться за чтение (а сперва заняться добыванием книг). "Факт присыла" Вашей открытки с указанием на ближайшую книжку толкую скорее в смысле того, что мое желание касательно статьи Вейдле будет исполнено (первая моя просьба за 5 лет!). Но все-таки жду ясного подтверждения.

Если будете анонсировать статью - то просто: "Сологуб" (как было: "Брюсов", "Гершензон", "Есенин": сделаем, таким образом, "серию").

Статья об игроках: "Игроки в литературе и в жизни" ¹ .

Статья З. Н. очень интересна, но, к сожалению, написана не вполне обо мне: одна половина лица - моя, а другая приставлена по воле автора, признающего, что многим моим стихам он придал заведомо другой смысл, - не тот, что у меня ² .

Вашу статью не видел - мне перестали присылать "Дни".

Статья Чебышева из рук вон плоха ³ , но забавно, что к "Современным Запискам" она благожелательнее, чем статья "Последних Новостей", - впрочем, продиктованная соображениями, лежащими вне плоскости литературной порядочности. Когда я сказал в редакции, чтобы поручить статью Ант. Кр., - оказалось, что статья Чеб. Уже написана.

Кажется, на все пункты Вашего письма я ответил. Жду ответа на свое предыдущее.

Всего Вам хорошего.

Приветствия по схеме:

Комментарии

- Lilly Library. Ф. Вишняка.

¹ "Игроки в литературе и в жизни" Ходасевич обещал написать для СЗ. Как отголосок замысла - статья "Пушкин, известный банкомет" (В. 1928. 6, 7 июня). Сам страстный игрок, Ходасевич несколько раз принимался писать об игроках. В рабочей тетради, начатой 12 января 1918 г., сохранился план прозаического произведения, в центре которого игрок, психология игрока: "I. После игры. N выигрывает. Домой пешком. Спальня. Ключ. День. Семейное счастье. Манечка из гимназии. Башмаки? Невозможно. II. Игра. Игроки. Выигрывает (и завтра, и еще). Спокойствие, благоволение. Домой. Хорошо: вот на башмаки. III. Проигрался: раз, два, три... Денег нет. О, зачем понтировал на прошлой неделе? Ведь сохранил бы две тысячи. А из них что могло стать?! Мерзость! Довольно! Бросить. Презренье, злоба. Драка. Везем домой. Жена всех нас знает понаслышке. Старые знакомые" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 24). И последний прозаический набросок Ходасевича (17-19 мая 1938 г.) "Атлантида" - автобиографического характера - о карточной игре (см. т. 3 наст. изд.).

² Статья З. Гиппиус "Знак (О Владиславе Ходасевиче)" (В. 1927. 15 декабря) подписана псевд. Антон Крайний. В стихах Ходасевича Гиппиус отметила "постоянную разъединяемость, как бы распад внутренний, - нестерпимый для "я"". И одновременно - четкость, ясность. Для его стихов она находит определение: "...кристаллические стихи: подобно кристаллам, сложны они и ясны; ни одна линия неотъемлема, нужны все одинаково". Объяснение этому критик видит в верности пушкинским традициям, но отмечает также, что "кристаллическое начало есть в самом "я" поэта". "Очасти благодаря своей четкости, резкости прямых линий, поэзия Ходасевича не "обворожительна". <...>

Один критик сказал мне недавно: "По Ходасевичу, как по секундной стрелке, можно видеть движение времени - от Блока - вперед. Блок уже не современен; Блок ездит еще по железной дороге; у Ходасевича автомобили и те крылатые; даже крылья у них - разве не важно? - у одних белые, у других черные..."

Да, это правда. Ходасевич весь принадлежит сегодняшему дню. Блок - вчерашнему. Трагедия Блока - не то что менее глубока; но при всех "несказанностях" ее "механика" как-то проще. Сложнейшая трагедия внутреннего распада и постоянная мучительная борьба с этим распадом - воистину трагедия нашего часа".

В заключение Гиппиус отмечала в поздних стихах Ходасевича "тяжкую усталость" и в то же время "уверенность во всезнании", находя последнее опасным. Обращаясь к ранним стихам Ходасевича, она уподобляла поэта пауку-крестовику:

"И он бежит от гнева твоего,

Стыдясь себя, не ведая

Что значит знак

Спины его мохнатой...

Не ведая, не зная...

Вот оно, - и какое важное! - чего Ходасевич не знает, а главное, сам знает, что не знает: ведь рассказывает он это "Про себя"".

Ю. Терапиано писал, что Гиппиус "ценила стихи Ходасевича за его формальное мастерство, хотя и прибавляла, что, к сожалению, Ходасевич "не имеет на спине креста, как паук-крестовик", т.е. находила его поэзию недостаточно христианской, в чем, пожалуй, ошибалась". Отсутствие в стихах его "бездн и тайн" Терапиано объясняет "духовным целомудрием": "он был верующим католиком, ходил в костел" ( Терапиано. С. 114).

Среди откликов на смерть В. Ф. Ходасевича, напечатанных в В 7 июля 1939 г., есть письмо из Ужгорода от иеромонаха Алексия, настоятеля Храма-Памятника русским воинам, павшим в Великую войну на Карпатах. Он писал: "Для меня Владислав Ходасевич - не только выдающийся поэт, критик и историк литературы", но и замечательный человек, верующий человек, глубокий мыслитель и неустанный вопрошатель. Письма его в Болгарии когда-нибудь увидят свет. Много хорошего добавят эти письма к биографии поэта-человека".

³ О XXXIII кн. СЗ в В писал Н. Чебышев (1927. 15 декабря), в ПН ее рецензировал Г. Иванов, резко отозвавшийся о пьесе П. Муратова "Мавритания": "...эстетизм 1910 года в 1927 году неуместен" (1927. 15 декабря). В письме к М. Вишняку от 25 декабря 1927 г. Ходасевич интерпретировал эти статьи и причины, их вызвавшие, по-своему: "Кажется, я Вам писал об уничтожении Зайцева в "Посл<едних> Нов<остях>". Затем был изничтожен Муратов - прошу заметить. Теперь, значит, очередь за мной, потом за Берберовой. Это называется: "пиши у нас, а то докажем, что твои писания ничего не стоят". Помните московских извозчиков? На одного садишься, а другой кричит: "Ён не довезет! У яво лошадь хромая!" Все повторяется" (Lilly Library. Ф. Вишняка). К разгару "газетной войны" В и ПН и относится, очевидно, литературная пародия Ходасевича, изобразившая редакторов и сотрудников газет Д и ПН

Нас пятеро было: Васютка Рвач, Машка-Мышка, Андрей Бесхвостый да я. А пятый - Милюков Пашка. Да он и не в счет, потому что сопливый.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

- Шлемка, гони марафет!

- Нима.

- Гони, черт, а то перышком!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

У Васьки Маклакова нос провалился. Пофартило ему: в солдаты не взяли.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Керенский Шурка по мокрому делу в ящик сыграл.

(Lilly Library)