Письмо Ходасевича З. Н. Гиппиус. 4 декабря 1928 г.

простите, что пишу на машинке: плохо себя чувствую. Получив Ваше древнее письмо и открытку, которая дошла благополучно, несколько раз начинал писать Вам - то неотложная работа, то болезнь меня отрывали.

Спасибо, что меня вспоминали в Белграде. Но, по-моему, недовспоминали. "Взрывать" Струве ради взрыва я Вас не благословлял. Что за борьба, если у противника просто механически заткнута глотка? Тут нет и победы, а одна личная неприятность. Вы как будто удовлетворены тем, что "материально Струве от этого разрушения не страдает". Но страдает хуже: страдает от сознания, что его деятельность (ему-то ведь она кажется благой, он честный человек) прервана, задавлена административным путем.

Я бы еще понял, если б Вы перевели журнал на себя. И тут был бы оттенок физического воздействия, но это была бы борьба двоих за единственный спасательный круг: или я потону, или тебя потоплю. Тут борьба за существование - и все смягчающие обстоятельства налицо. А Вы что сделали? "И сама потону, да зато тебя потоплю". Или -

Ступай, душа, во ад и буди тамо пленна.

О, если бы со мной погибла вся вселенна! ¹

Словом, как я Вам говорил в аллейном кафэ, надо или взять журнал и ответственность на себя - или оставить его Струве и бороться идеями, а не пушками.

Простите, что говорю все это так отчетливо. Внутренно я сейчас живу очень просто, ясно, отчетливо. Мне хочется так же и изъясняться. Надеюсь, что это состояние долго не омрачится. Потому, между прочим, что в общественных делах я всегда оказываюсь в положении того легендарного старичка, которому мальчишка говорит на улице, у чужого подъезда:

- Дяденька, позвони, мне не дотянуться.

Старичок сочувствует и звонит: надо ж помочь правому делу. А мальчишка весело убегает. А старичок видит, к чему сводилась вся "общественность". Нет, баста.

Во всем этом есть утешительность горьковатая: утешительность правды.

Не сочувствую и Вашей мечте об уничтожении "Возрождения" ² . Не вижу, почему надобно русскую эмиграцию, тысячи людей, не спекулирующих на черной бирже, не сутенеров, не проституток, а живущих каторжным трудом, не сочинителей вороватых стишков да похабных романчиков, - выдавать головой под идейное и духовное водительство Талина ³ и К ⁰ . Думаю, даже знаю, что и Вы того не хотите. Что же Вас движет? Воля к разрушению, та самая, в которой Вы не раз упрекали меня - несправедливо, ибо уходить от зла не значит разрушать благо. А "Возрождение" - "капля блага", ибо, при всех недостатках, у него есть одно неотъемлемое достоинство: соглашательством там не пахнет, а когда запахнет, то его вышвырнут.

Впрочем, повторяю, на всю литературщинку, которая здесь выдается и принимается искренно за "общественность", смотрю, "как души смотрят с высоты на ими брошенное тело" ⁴ .

Когда вернетесь? Поклонитесь Дм. Серг. Целую руку.

4 дек. 928

Комментарии

93. З. Н. Гиппиус. - М-3. С. 272-277 / Публ. Д. Малмстада.

Отношения Ходасевича и Гиппиус были сложными. 7 апреля 1926 г. Ходасевич писал М. М. Карповичу: "Литературно у меня сейчас "флирт" с Гиппиус: за что-то она меня полюбила" (см. письмо 85). Следы этого "флирта" легко обнаружить в критических статьях З. Гиппиус того времени. В статье "Поэзия наших дней" она противопоставила Ходасевича другим современным поэтам, среди которых называла Пастернака, Мандельштама, Есенина, молодых поэтов эмиграции, видя в поэзии их "ломку всего, что составляло стихи: звука, ритма, фразы и слова". О Ходасевиче же писала как о "большом, настоящем, новом, современном поэте", его именем заверяя читателей: "Наши дни - не последние, если есть еще творцы истинной поэзии, ревниво любящие наш язык" ( ПН. 1925. 22 февраля; подпись: Антон Крайний).

Но литературные увлечения З. Гиппиус были непостоянны и капризны, с 1927 г. она уже выстраивала оборонительный союз с Г. Адамовичем и писала ему: "А ваши стихи - самые лучшие. Не оттого ли говорю, что они мне так родственны? Нет, это a part, говорю объективно.

Если бы мне вздумалось кого-нибудь "в гроб сходя, благословлять", - то именно вас" (31 марта 1927 г.).

1927 год был переломным в отношениях Гиппиус и Ходасевича. 5 февраля 1927 г. Ходасевич прочитал речь на первом собрании общества "Зеленая лампа", но "метафизический уклон" обсуждений и разговоров разочаровал его, требовавшего прежде всего серьезной литературной работы. 19 июня 1927 г. Гиппиус сообщала Адамовичу: "Завтра приедут Ходасевичи (у меня, увы, кончился с ним медовый месяц прошлогодней переписки). Володя нанял им квартиру где-то на выселках, куда скачи не доскачешь, ни оттуда никуда. Хотя "Eden" (здесь все Eden'ы)". В письмах она выражает недовольство позицией Ходасевича, его отношением к "Зеленой лампе", а 8 августа 1927 г. задает сакраментальный вопрос: "Я хотела заметить (не говоря ничего дурного), что я до сих пор не могу решить, есть ли у Ходасевича какой-нибудь интерес к интересному или только к неинтересному? Ведь хочется всегда решать не с кондачка, по совести и крепко" (Письма Гиппиус к Адамовичу. Байнеке).

зрения, было и поведение З. Гиппиус на Зарубежном съезде русских писателей и журналистов в Белграде (25 сентября - 1 октября 1928 г.), где она выступила против создания журнала только потому, что редактировать его было предложено П. Б. Струве. Ходасевич болел и не поехал на съезд. 26 октября 1928 г. Гиппиус писала: "Мы до седьмого пота старались - разрушали Струве; успели (материально от этого разрушения не страдает), но успели тем самым и разрушить, на ближайшее время во всяк<ом> случае, - журнал. <...> Словом, - синицы ни перышка, одни, как говорится, "ивиковы журавли". Особенно я: приехала без единой насущной выгоды и без перспектив даже. Но я утешаюсь всей забавой, которую получила, оперетками, анекдотами, которые видела, ну - информацией новой тоже, конечно. Люблю смотреть" (Гиппиус. С. 92-93). Подробно о съезде в Белграде см.: Письма Б. К. Зайцева к И. А. и В. Н. Буниным // НЖ. 1981. No 143. С. 145-149. Зайцев в Белграде просил о стипендии для Ходасевича и Тэффи, но получил отказ.

¹

² "Что день грядущий нам готовит - в смысле печати? - спрашивала Гиппиус в письме от 26 октября 1928 г. - Хоть бы паршивая лавочка Возр<ождения> лопнула!"

³ В. И. Талин, ПН.

⁴