ПРОГРЕСС
У покойного Горького были железные нервы. Нередко случалось ему сердиться, но гнев никогда не пробивался наружу. Он оставался спокоен даже тогда, когда от злобы надувалась у него жила на шее и лицо наливалось кровью. Впрочем, и в таком состоянии я видел его лишь дважды.
В первый раз это было весной 1921 года. Он раздобыл в Москве восемьдесят пайков для писателей и артистов. Надо было их поделить и распределить. Литературная комиссия в число своих кандидатов внесла В. П. Буренина, известного нововременца. М. Ф. Андреева, жена Горького, заведовавшая петербургскими театрами, заявила протест: она старалась вообще сохранить наибольшее количество пайков за артистами, в частности же, Буренин, разумеется, был для нее в высшей степени одиозен. Мне поручили переговорить с ней и с ее секретарем Крючковым, ныне расстрелянным. Прямо из заседания в Доме Литераторов я отправился на квартиру Горького. Андрееву и Крючкова мне пришлось долго ждать - они явились к вечернему чаю. Лишь только заговорил я о Буренине, Мария Федоровна раскричалась. Я ей ответил, что в нашей комиссии поклонников Буренина нет, но Буренин - профессиональный писатель, худо ли, хорошо ли проработавший много лет, а ныне умирающий с голоду. Лишить его пайка - значит приговорить к смерти.
- И отлично! Я бы его расстреляла своими руками! - воскликнула Андреева.
Вот тут-то Горький, молча сидевший на конце стола, весь побагровел и сказал голосом тихим, но хриплым от злобы:
- Я бы не хотел, понимаете... чтобы такие вещи... говорились у меня в доме.
В другой раз обозлился он на меня. Дело было в Сорренто. Опять сидели за чаем. Не помню, о чем шла речь. Споря со мной, Горький сказал, что если бы вышло по-моему, то прогресс стал бы невозможен.
- Да я не люблю прогресса, - заметил я.
Эффект был необычайный. Горький побагровел, ткнул папиросу мимо пепельницы, выбежал в свою комнату, и долго мы слушали, как он там кашляет и хрипит. Впоследствии, в одном из писем, он язвительно мне припомнил мои слова.
А за прогресс мне однажды пришлось пострадать еще на заре моего литераторства. В 1908 году, когда Блерио перелетел через Ла-Манш, человечество захлебнулось от радости. Мне показалось, что все это не так уж весело. Я написал небольшую статейку о том, что летать в гости друг к другу мы будем еще не скоро, но что для военных целей авиация будет развита и применена очень быстро и очень страшно. Я писал о предстоящих воздушных броненосцах и бомбардировках. Помню, была у меня и такая фраза: "Кто знает, не придется ли нам зарываться на сорок этажей в землю, как теперь лезем мы на сороковые этажи вверх". (Небоскребы тогда строились только сорокаэтажные.)
Как теперь я припоминаю, статейка была довольно плохо написана. Однако в редакциях, которым я предлагал ее, отказывались не по этой причине, которая была бы уважительна. Редакторы приходили в священный ужас от моего отношения к прогрессу. Над моими "мрачными фантазиями" смеялись. Наконец статью взял Козецкий, издатель бульварной газеты "Раннее Утро". Там она и была напечатана под псевдонимом Кориолан
- Никаких этих бомбардировок, конечно, не будет, - сказал он, - но поместить можно. Только больше, чем по гривеннику за строчку, не уплачу.
Прогресс (с. 346). - В.
С. 347. Впоследствии, в одном из писем... - В письме из Сорренто в Париж от 13 августа 1925 г. Горький припомнил Ходасевичу его слова в контексте их спора о "воле к работе" в советской России и современной Европе, завязавшегося вокруг очерка Ходасевича "Бельфаст" (см. коммент. к нему в т. 3 наст. изд.): "Думаю, что и осуждать людей за недостаток "воли к работе" Вам не следует, ведь это воля, творящая "прогресс", а Вы, по Вашему же заявлению, не принадлежите к числу "любителей прогресса"" (НЖ.
В 1908 году, когда Блерио перелетел через Ла-Манш... - Полет французского авиатора Луи Блерио состоялся 25 июля 1909 г.
...под заглавием "Тяжелее воздуха". - Ходасевич путает: фельетон под этим названием он напечатал в газ. "Руль" (1909. 14 сентября; подпись: Гарольд); фельетон касался темы воздухоплавания, но вспоминает здесь Ходасевич другую свою статью - "Накануне" - в газ. "Раннее утро" (1909. 25 июня; подпись: Кориолан). Статья, таким образом, написана еще до полета Блерио; фраза, цитируемая автором по памяти: "А когда военные визиты откровенно превратятся в сражения - не придется ли нам прятаться под землею, уходить на 40 этажей вниз, как теперь взбираемся мы на сороковые этажи вверх?" (см. статьи "Накануне" и "Тяжелее воздуха" в: Т. 2. С. 66-67, 70-71).