Поиск по творчеству и критике
Cлово "1835"
Входимость: 6. Размер: 19кб.
Входимость: 5. Размер: 15кб.
Входимость: 4. Размер: 16кб.
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Входимость: 2. Размер: 70кб.
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 19кб.
Часть текста: с образами погоды и климата: Придет ли час моей свободы? Пора, пора! - взываю к ней; Брожу над морем, жду погоды, Маню ветрила кораблей. Под ризой бурь, с волнами споря, По вольному распутью моря Когда ж начну я вольный бег? Пора покинуть скучный брег Мне неприязненной стихии И средь полуденных зыбей, Под небом Африки моей, Вздыхать о сумрачной России... Четыре года спустя, за новые провинности, его пересослали из Одессы в Михайловское. Одним из первых стихотворений, там написанных, был "Аквилон", в котором ветер, черные тучи, гроза, зефир суть иносказания, прикрывающие правду об отношениях Александра I к Пушкину. В этих стихах много презрения ко всемогущему "Аквилону", который, низвергнув дуб, своей злобой преследует и бессильный пред ним тростник. Вслед за "Аквилоном", в послании к Языкову, мы читаем: Но злобно мной играет счастье: Давно без крова я ношусь, Куда подует самовластье. Летом 1825 года написано "Я помню чудное мгновенье...", в котором речь идет о двух встречах с А. П. Керн: в 1819 и в 1825 годах. Между этими двумя встречами лежит момент ссылки, о котором сказано: Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты, И я забыл твой голос нежный... Позже, в VIII главе "Евгения Онегина", изображая превращения своей Музы, Пушкин говорит: И позабыв столицы дальной И блеск, и шумные пиры, В глуши Молдавии печальной Она смиренные шатры Племен бродящих посещала, И между ними одичала, И позабыла речь богов Для скудных, странных языков, Для песен степи, ей любезной... Вдруг изменилось все кругом: И вот она в саду моем Явилась барышней уездной... Здесь Муза является сперва как внушительница "Цыган", потом - в образе Татьяны. Эти два явления отделены друг от друга строкой: "Вдруг изменилось все кругом". Весьма примечательно, что в черновике она читалась иначе: Но дунул ветер, грянул гром... Этот стих намекал на ссылку ...
Входимость: 5. Размер: 15кб.
Часть текста: "так пел в Суворова влюблен Державин" - "слишком уже Греческий". В апреле 1825 года он сообщает Вяземскому, что переписывает для него "Евгения Онегина", и прибавляет: "Отроду ни для кого ничего не переписывал, даже для Голицыной - из сего следует что я в тебя влюблен, как кюхельбекерской Державин в Суворова". В начале января 1824 года, в письме к брату, он бранит лобановский перевод "Федры" и, процитировав стих: Тезея жаркий след иль темные пути, - прибавляет: "Мать его в рифму!" - а 29 ноября того же года пишет Вяземскому: "Ольдекоп, мать его в рифму, надоел!" 8 середине ноября 1824 года он писал брату по поводу петербургского наводнения, того самого, которое впоследствии стало сюжетом "Медного Всадника": "Что это у вас? потоп? ничто проклятому Петербургу! voilà une belle occasion à vos dames de faire bidet" {вот прекрасный случай вашим дамам подмыться (фр). }. Через месяц, не получив ответа на свою остроту, он спрашивает: "Получил ли ты мое письмо о Потопе, где я говорю тебе voilà une belle occasion pour vos dames de faire bidet? NB. NB." 17 августа 1825 года он пишет Жуковскому об "Истории" Карамзина и прибавляет: "c'est palpitant comme la gazette d'hier {это волнующе, как свежая газета (фр.). }, писал я Раевскому". 9 сентября 1830 года он рассказывает Плетневу о последних минутах В. Л. Пушкина: "Приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: как скучны статьи Катенина! ...
Входимость: 4. Размер: 16кб.
Часть текста: Детскому журналу? уже и так говорят, что я в детство впадаю. Разве уж не за деньги ли? С это дело не детское, а дельное". Таких высказываний в его письмах немало. Порой они облекаются в форму афористическую: "Деньгами нечего шутить; деньги вещь важная", - пишет он Плетневу в 1830 году, а спустя несколько месяце в письме к нему же, выделяет в особую строку: "Деньги, деньги: вот главное". Он был стыдлив и скрытен. Пуще всего он боялся предстать глазам современников в ореоле сладенькой поэтичности. Эта боязнь постоянно заставляла его ревниво скрывать свое поэтическое лицо под разными масками: шалуна из числа золотой молодежи, картежника, циника, светского человека. Маска литературного дельца была в том числе. Он любил себя выставлять торгующим стихами. В 1821 году писал он Гречу из Кишинева о "Кавказском Пленнике": "Хотите ли вы у меня купить весь кусок поэмы? длиною в 800 стихов; стих шириною - 4 стопы - разрезано на 2 песни: дешево отдам, чтоб товар не залежался". Когда...
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Часть текста: Этот арапчонок, не то паж, не то камердинер, знавал лучшие времена. На берегах реки Мареба, в Северной Абиссинии, там, где кровь негритянская густо смешана в населении с семитической, отец его был владетельным князьком. "Сей сильный владелец" находился, однако, в вассальной зависимости от Оттоманской Империи. Однажды, с другими подобными же князьками, он взбунтовался против турецкого утеснения. Мятеж был подавлен, и турки, в обеспечение покорности, потребовали заложников из числа княжеских сыновей. Таким аманатом очутился и маленький Ибрагим. Несчастие выпало на его долю потому, что его мать была последней, тридцатой по счету женою князя. Мальчику было лет восемь. Его увезли в Константинополь и поместили в султанском серале. Через год его выкрал оттуда русский посланник, которому Петр приказал раздобыть несколько арапчат для украшения своего двора. В 1707 году, в Вильне, государь крестил арапчонка в православную веру и сам был его восприемником; Христина, польская королева, была крестною матерью. Мальчика назвали Петром, "но он плакал и не хотел носить нового имени". По созвучию с прежним царь позволил ему называться Абрамом. Отчество было ему дано Петрович - по крестному отцу. Так он и звался довольно долго - Абрам Петров, а то и просто Абрам, с пояснением в скобках: арап. Будучи смышлен, постепенно он сделался при царе чем-то вроде секретаря. По-видимому, находился он при Петре и в день Полтавской баталии. Ему было лет двадцать, когда Петр отправил его с другими ...
Входимость: 2. Размер: 28кб.
Часть текста: любовнику вручает И сам счастливца провожает К уснувшему супругу в дом; Сам от беспечного Гимена Он охраняет тайну дверь... Два заключительных стиха пьесы содержат недвусмысленное поучение и предложение: Пойми меня, мой друг Елена, И мудрой повести поверь! В действительности этой Елены не существовало. Но годы шли, воображаемые героини сменились живыми - воззрения Пушкина от этого только упрочились. В 1821 году, напоминая Аглае Давыдовой историю своего с ней романа, о муже говорит он лишь мимоходом: Я вами, точно, был пленен, К тому же скука... муж ревнивый... Я притворился, что влюблен, Вы притворились, что стыдливы... Выходит даже так, что наличие мужа не только Пушкина не останавливало, но и подзадоривало. Помимо любовной связи, прельщала его веселая возможность "орогатить" доброго знакомого. За этими стихами вскоре последовала эпиграмма: Иной имел мою Аглаю За свой мундир и черный ус; Другой за деньги - понимаю; Другой за то, что был француз; Клеон - умом ее стращая; Дамис за то, что нежно пел; Скажи теперь, моя Аглая, За что твой муж тебя имел? Перелистывая стихи Пушкина, написанные на юге, в ссылке, иного отношения к "рогачам", кроме насмешливо-презрительного, не встречаем. Молодому Пушкину судьба всякого мужа заранее известна и несомненна: У Кларисы денег мало, Ты богат; иди к венцу: И богатство ей пристало, И рога тебе к лицу. Муж - неизбежная и легкая тема карикатуры. Сидя под арестом,...
Входимость: 2. Размер: 70кб.
Часть текста: был удостоен чином коллежского секретаря и определен в ведомство иностранных дел со скромным содержанием по 700 рублей в год. Директору Энгельгардту смертельно хотелось, чтобы государь прослушал "священную тризну разлуки" - прощальную песнь, сочиненную Дельвигом и положенную на музыку Теппером. Но Александр Павлович спешил - песню пропели уже без него. Последний лицейский день отшумел. Прощальные стихи Зубову, Илличевскому, Пущину, Кюхельбекеру и всем товарищам купно уже написаны. Написан даже и прозаический мадригал в альбом Энгельгардта. Еще одну ночь провел Пушкин в келье номер 14. Наутро, наконец, мундир сброшен, вещи уложены. Последние объятия с друзьями - у некоторых на глазах слезы. Последние рукопожатия с учителями. Лицейская дверь в последний раз хлопнула - Пушкин вышел под арку. Жизнь перед ним открывалась, он спешил броситься в ее сильный круговорот. Сейчас, впрочем, она временно замерла. Стояло лето, Петербург был тих и пустынен. Как водится, многие из него разъехались. С месяц потешившись новым своим положением, поехал и Пушкин в деревню к родителям. То было уже не Захарово, милое по детским воспоминаниям. Захарово давно продали. Пушкин теперь проводил каждое лето в сельце Михайловском, принадлежавшем Надежде Осиповне. Если и вышла холодновата встреча с родителями, то тем радостней было снова увидеть сестру, няню, бабушку. Когда-то, в детстве, Оленька получила от отца басни Лафонтена - двухтомное...
Входимость: 2. Размер: 18кб.
Часть текста: приемов изобразительных с приемами языковыми. Потому так трудно и шатко всякое исследование стиля. Мы сознаем неотложную важность таких исследований и торопимся к ним приступить, не имея достаточно установленных и разработанных методов. Самая разработка этих методов находится еще в зачаточном состоянии. Кое-что мы, однако, уже умеем различать и оценивать, хотя надо сознаться, что интуиция здесь играет слишком большую роль. С другой стороны, несомненно, что в оценке эстетических явлений вовсе без интуиции обойтись нельзя. Дело все в том, чтобы и самой интуиции поставить пределы, определив ее законные права и отмежевав области, ей неподсудные. Как бы то ни было, мы можем априорно разделить приемы на хорошие и дурные, правые и ложные. Обилие ложных приемов создаст ложное, упадочное искусство, в известном пределе перестающее быть искусством вообще. Приемы правые многообразны. Не изменяя своей сущности, они различествуют в своей внутренней структуре. Такие различия могут быть огромны: законность тех или иных приемов от этого не утрачивается. Отсюда можно бы вывести эстетическую теорему: все законные приемы равноценны. Нет лучших или худших приемов - есть лишь лучшее или худшее их применение. Отсюда, в свою очередь: равноценны все стили. Качество художника определяется не приверженностью тому или другому стилю, а лишь умением данный стиль применять. Стили меняются, но смена стилей сама по себе не ведет ни к возвышению, ни к упадку искусства. На этом и основывается то не раз высказанное положение, что в искусстве прогресса нет. Для людей разных эпох и воззрений Софокл может быть ближе...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: цельная пьеса или часть ее. Кружки расположены на вертикальной скале, указывающей хронологию пьес. Горизонтальное положение кружков, правее или левее, не имеет значения. Существенно важны лишь высота кружков на хронологической скале и, в особенности, линии, соединяющие кружки друг с другом. Цифры внутри кружков соответствуют следующим пьесам и отрывкам: 1. "К Батюшкову" ("Философ резвый и пиит..."). 2. "А. А. Шишкову" ("Шалун, увенчанный Эратой и Венерой..."). 3. "Адели" ("Играй, Адель..."). 4. "Наперсница волшебной старины..." 5. "Сон" ("Пускай поэт с кадильницей наемной..."). 6. "Евгений Онегин", гл. II, чернов. наброски ("Ни дура Английской породы..."). 7. "Зимний вечер" ("Буря мглою небо кроет..."). 8. "Евгений Онегин", гл. IV, строфа 35. 9. "Подруга дней моих суровых..." 10. "Вновь я посетил..." 11. "Муза" ("В младенчестве моем она меня любила..."). 12. "К Батюшкову" ("В пещерах Геликона..."). 13. "Мечтатель" ("По небу крадется луна..."). 14. "Городок" ("Прости мне, милый друг..."). 15. "Евгений Онегин", гл. VIII, строфы 1-7 и 46. 16. "Руслан и Людмила". 17. "Кавказский Пленник". 18. "19 октября 1825 г." ("Роняет лес багряный свой убор..."). 19. "Нереида" ("Среди зеленых волн..."). 20. "Редеет облаков летучая гряда..." 21. "Бахчисарайский Фонтан". 22. "Буря" ("Ты видел деву на скале..."). 23. "За нею по наклону...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: приезд Пущина. Неудивительно, что от этого свидания в сердце и в памяти осталась не столько беседа, как бы она ни была существенна, сколько первые мгновения нежданной встречи и вечная благодарность за самый приезд. Любовней, чем разговоры с Пущиным, Пушкин запомнил самое появление друга. Вот что впоследствии рассказывал Пущин: "Мчались среди леса по гористому проселку: все мне казалось не довольно скоро. Спускаясь с горы, недалеко от усадьбы, которой за частыми соснами нельзя было видеть, сани наши на ухабе так наклонились набок, что ямщик слетел. Я с Алексеем, неизменным моим спутником от лицейского порога до ворот крепости, кое-как удержался в санях. Схватили вожжи. Кони несут среди сугробов, опасности нет: в сторону не бросятся, все лес, и снег им по брюхо, править не нужно. Скачем опять в гору извилистою тропой; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно вломились смаху в притворенные ворота, при громе колокольчика. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу нерасчищенного двора. Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками... Было около восьми часов утра". Эта картина запомнилась раз навсегда и Пушкину. Раннее зимнее утро и особенно двор, снег, колокольчик сделались в его поэзии лейтмотивом Пущина. Вспоминая Пущина, он почти неизменно к ним возвращается. И обратно: двор, снег, колокольчик напоминают ему о Пущине. * * * О наброске "Стрекотунья-белобока..." известно лишь то, что он сделан в том же 1825 году. Это - первая, самая непосредственная запись о приезде Пущина. Стрекотунья-белобока, Под калиткою моей Скачет пестрая сорока И пророчит мне гостей. Колокольчик небывалый У меня звенит в ушах, Луч зари сияет...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: весьма ограниченное право на существование или, по крайней мере, нуждается в серьезных ограничениях. Пользуясь термином "кощунство" наиболее широко (и в этом смысле условно), соглашаясь подвести под эту рубрику даже самые незначительные высказывания, способные оскорбить религиозное чувство или хотя бы задеть слух, я нахожу в лирике Пушкина 26 текстов, подходящих под такое расширенное применение термина. При рассмотрении и сопоставлении текстов выясняется, что их можно разбить на несколько групп, соответствующих типам кощунств. К первой группе я отношу шесть текстов, содержащих профанацию религиозного догмата, обряда, обычая или предания. Такая профанация слабо намечена в заключительных стихах "Городка", когда пятнадцатилетний Пушкин, признавшись в нелюбви к "сельским иереям", заканчивает послание обетом: Но друг мой, если вскоре Увижусь я с тобой, То мы уходим горе За чашей круговой; Тогда клянусь богами (И слово уж сдержу), Я с сельскими попами Молебен отслужу. (1) Столь же невинную профанацию встречаем в послании к В. Л. Пушкину (1816): Христос воскрес, питомец Феба! Дай Бог, чтоб милостию неба Рассудок на Руси воскрес; Он что-то, кажется, исчез. Дай Бог, чтобы во всей вселенной Воскресли мир и тишина, Чтоб в Академии почтенной Воскресли члены ото сна - и т.д. (2) В наброске послания к А. И....