Поиск по творчеству и критике
Cлово "ANNO"
Входимость: 3. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 10кб.
Часть текста: Кружка" ("Стихи на сцене" 1 ); перевел сто страниц Стендаля 2 ; обстоятельно выправил (по существу) корректуру большой статьи о Ростопчиной; почти (увы!) написал 2 стихотворения 3 ; смастерил рецензию для "Утра России" и 2 для "Русских Ведомостей" 4 , в которые вернулся; выкроил стихотворную пьеску для "Летучей Мыши". Если скажете, что этого мало - да будет Вам стыдно. Новости о гонорарах: плохи. Об авансах - лучше. Белый в Москве. Призывался и получил трехмесячную отсрочку. Я его еще не видал. Он привез готовый роман, автобиографический, по словам Гершензона 5 . Вяч. Иванов еще на Кавказе. Он перевел за лето четыре трагедии Эсхила 6 . Брюсов, говорят, писал об "Anno mundi ardentis" в "Русских Ведомостях" - нежно 7 . Я не читал. Больше новостей не знаю. На днях Вы призываетесь, - но это меня не тревожит. Видел Эфронов, Оболенских и Михаила Соломоновича. Они все живы, благополучны и любят Вас. Гершензоны меня расспрашивали о Щекотихине 8 , нашем друге. Они его крепко не любят. Мне же пришлось за него вступаться: все-таки почти двойник. Будьте здоровы. Напишите, что делаете и как живете. Кончен ли Суриков? 9 Цела ли Феодосия? Низкий, низкий поклон Елене Оттобальдовне. И ей, и Вам большое и сердечное спасибо за летнюю дружбу. Обнимаю Вас. Владислав Ходасевич. Нюра шлет привет и тоже благодарит. Пожалуйста, пишите. Москва 19 окт. 916 Комментарии 21. М. А. Волошину. - ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. Ед. хр. 1246. Публ. впервые. 1 Статья В. Ходасевича "Стихи на сцене" появилась в "Известиях Литературно-художественного кружка" в 1917 г., вып. 17/18. 2 Рукопись перевода повести Стендаля "Воспоминания итальянского дворянина" сохранилась в архиве изд-ва М. и С. Сабашниковых (РГБ. Ф. 261. Карт. 15. Ед. хр. 4). Очевидно, с М. Сабашниковым у Ходасевича была договоренность об издании...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: к поэтическому самоубийству, находим в последней книге Анны Ахматовой "Белая стая". Он вылился в пьесу, примечательную во многих смыслах. Чтобы дальше мне быть понятым, выпишу ее целиком: Тяжела ты, любовная память! Мне в дыму твоем петь и гореть, А другим - это только пламя, Чтоб остывшую душу греть. Чтобы греть пресыщенное тело, Им надобны слезы мои... Для того ль я, Господи, пела, Для того ль причастилась любви. Дай мне выпить такой отравы, Чтобы сделалась я немой, И мою бесславную славу Осиянным забвением смой. В первых двух строчках здесь с совершенной точностью определено отношение жизни поэта к его творчеству, "человека" к "художнику". Человек сгорает в пламени своего переживания, - в данном случае, у Ахматовой, это переживание есть любовь; оно может быть иным, но, каково бы ни было по существу, соотношение останется тем же: внутреннее сгорание - и "песня" как его результат. "Священная жертва" его - он сам. Сам над собою заносит он жертвенный нож и знает, что если ему не "гореть", то и не "петь". Свою обреченность "гореть" Ахматова, как и всякий поэт, принимает раз навсегда. В этом отношении первый сказавший, что поэтом нельзя "сделаться", недоговорил до конца: поэтом нельзя сделаться - и нельзя перестать быть. Кто в этом огне начал гореть - сгорит до конца. Но "петь" он может и отказаться. Потому-то Ахматова не молится: "Угаси это пламя. Господи" - а только просит: Дай мне выпить такой отравы, Чтобы сделалась я немой. То есть: пускай я ...