Поиск по творчеству и критике
Cлово "XXXIII"
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: статью - то просто: "Сологуб" (как было: "Брюсов", "Гершензон", "Есенин": сделаем, таким образом, "серию"). Статья об игроках: "Игроки в литературе и в жизни" 1 . Статья З. Н. очень интересна, но, к сожалению, написана не вполне обо мне: одна половина лица - моя, а другая приставлена по воле автора, признающего, что многим моим стихам он придал заведомо другой смысл, - не тот, что у меня 2 . Вашу статью не видел - мне перестали присылать "Дни". Статья Чебышева из рук вон плоха 3 , но забавно, что к "Современным Запискам" она благожелательнее, чем статья "Последних Новостей", - впрочем, продиктованная соображениями, лежащими вне плоскости литературной порядочности. Когда я сказал в редакции, чтобы поручить статью Ант. Кр., - оказалось, что статья Чеб. Уже написана. Кажется, на все пункты Вашего письма я ответил. Жду ответа на свое предыдущее. Всего Вам хорошего. В. Ходасевич. Приветствия по схеме: Комментарии 90. М. В. Вишняку. - Lilly Library. Ф. Вишняка. 1 "Игроки в литературе и в жизни" Ходасевич обещал написать для СЗ. Как отголосок замысла - статья "Пушкин, известный банкомет" (В. 1928. 6, 7 июня). Сам страстный игрок, Ходасевич несколько раз принимался писать об игроках. В рабочей тетради, начатой 12 января 1918 г., сохранился план прозаического произведения, в центре которого игрок, психология игрока: "I. После игры. N выигрывает. Домой пешком. Спальня. Ключ. День. Семейное счастье. Манечка из гимназии. Башмаки? Невозможно. II. Игра. Игроки. Выигрывает (и завтра, и еще). Спокойствие, благоволение. Домой. Хорошо: вот на башмаки. III. Проигрался: раз, два, три... Денег нет. О, зачем понтировал на прошлой неделе? Ведь сохранил бы две тысячи. А из них что могло стать?! Мерзость! Довольно! Бросить. Презренье, злоба. Драка. Везем домой. Жена всех нас знает понаслышке. Старые знакомые" (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 24). И последний прозаический...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: не самостоятельной пьесой, а окончанием стихотворения "Румяный критик мой...", до тех пор считавшегося неоконченным. Мое предложение было принято всеми компетентными редакторами, и ныне оба отрывка печатаются слитно. Таким образом, надобность в этой заметке миновала, и я ее здесь не перепечатываю. Тогда же возникло у меня другое предположение, сходное с предыдущим. Несмотря на все поиски, никаких объективных подтверждений моей догадки на сей раз добыть мне не удалось, хотя, с другой стороны, я не нашел ничего, что бы могло послужить к ее опровержению. Поэтому я высказываю свою мысль в качестве всего лишь предположения. Дело идет о стихотворении "Когда за городом, задумчив, я брожу..." Для наглядности привожу его полностью. Когда за городом, задумчив, я брожу И на публичное кладбище захожу, Решетки, столбики, нарядные гробницы, Под коими гниют все мертвецы столицы, В болоте кое-как стесненные рядком, Как гости жадные за нищенским столом, Купцов, чиновников усопших Мавзолеи, Дешевого резца нелепые затеи, Над ними надписи и в прозе и в стихах О добродетелях, о службе и чинах; По старом рогаче вдовицы плач амурный; Ворами со столбов отвинченные урны, Могилы склизкие, которы также тут, Зеваючи, жильцов к себе на утро ждут, - Такие смутные мне мысли всё наводит, Что злое на меня уныние находит. Хоть плюнуть да бежать... Но как же любо мне...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: знакомство с самыми различными предметами, соответственно меняя приемы исследования и письма, будучи писателем истинно многосторонним, Муратов, однако же, остается самим собой. В научном труде умеет он сохранить вкус и темперамент художника, в беллетристике он смеет быть умен и образован (что, со времен "Знания", частенько почитается у нас грехом), в публицистике независим и смел, ибо мыслит самостоятельно. Примечательно: всегда и везде, от работ по расчистке икон до статьи о кинематографе, - Муратов прежде всего предстает человеком современности, которой влияния, тревоги и надобности ему никогда не чужды. Сейчас он является перед нами автором "Магических рассказов". Они написаны в немодной ныне форме. Суховатая сжатость, плавная последовательность повествования, почти без диалога, без психологизмов - все это и еще многое приближает "Магические рассказы" к традиции новеллы - традиции, в общем, чуждой русской литературе, как ей чужды сонетные или терцинные формы в поэзии. Итальянские новеллисты эпохи Возрождения, которыми Муратов некогда усердно занимался, - вот родоначальники "Магических рассказов". По-видимому, в связи с этой традицией находится и язык их, более или менее стертый, порою сознательно обезличенный, приближенный к языку переводчиков, кое-где тронутый варваризмами (вроде, например, "удивлялся видеть" и т. д.). И вот, на фоне несовременного построения, на фоне не-русского стиля, не-русского пейзажа и нерусского города - из рассказов Муратова глядит на нас лицо автора, глубоко взволнованного прежде всего европейской современностью и смотрящего на нее так, как может смотреть именно русский, в двойственном сознании глубокой связи и глубокой отличности. Рассказы Муратова лишены какой...